Круг чтения С.И. Фуделя

Цитата: Даниил от 25.07.2017, 19:55
Слово есть семя.
Но тогда тем более важно и ответственно то, какие семена ты берешь.
С. И. Фудель.
Письмо Николаю Сергеевичу, 18.2.1949
Я подумал: а не сделать ли комментированный список книг и художественных произведений, которые Фудель читал и так или иначе отметил?
Я готов обновлять этот пост, чтобы информация была в одном месте.
Русская литература
XIX век — 1
- Жуковский В.А. (I, 287)
- XIX век — 2
- Даль (?) (I, 287)
- Достоевский Ф. М. Проще указать на «Наследство Достоевского»
- Кольцов (?) (I, 287)
- Лермонтов М. Ю. (I, 287)
- Майков (I, 266, отр. оц.)
- Мельников-Печерский П. И. (I, 287)
- Полежаев А. И. (I, 287),
- Толстой Л. Н. (I, 287: «Казаки», рассказы); «Смерть Ивана Ильича» (I, 350: »<древние> верили в Бога, в некую личную надмирную силу — в этом объяснение того достоинства и спокойствия, с которым они умирали.
Мы можем опытно знать безмерно больше, чем они, и в то же время мы можем не знать и того немногого, что они знали. В этом последнем случае мы «оглушаемся» заботами до потери чувства жизни и кончаем «Смертью Ивана Ильича»»)- Тютчев Ф. И. (I, 266 +! оц., 287)
Рубеж XIX-XX веков
- Бальмонт (I, 268: «Его форма безупречна, но кому он нужен?»)
- Блок А. Очень важный поэт для С. И. Фуделя.
- Есенин С. (I, 287)
- Куприн. Суламифь (I, 288: «Суламифь» Куприна более нужна для души <чем русские переводы Данте>.)
- Чехов А. П. (I, 287)
Зарубежная литература
Античная литература
- Эсхил (I, 267)
- Софокл (I, 267, 288)
- Еврипид (I, 288) —
- Аристофан (I, 288)
- Марк Аврелий (I, 288)
Возрождение
- Данте (I, 288: «Возможно, что прекрасен Данте, но русские переводы темные» — перевода М.Лозинского еще не было.)
- Шекспир У. (I, 288: Вот для меня Шекспир был почти пустой звук, пока я не прочел в «Хронике
Генриха IV» сцену смерти Фальстафа. Найди, прочитай ее)
XVIII век
- Гёте И. В. Фауст. (I, 267, 288: «А вот Гете и Фауст так и остались для меня мертвым камнем. Живая душа не нуждается в этом»)
XIX век
- Гейне Г. (в подлиннике?: I, 287)
- Лонгфелло Г. У. (I, 287: «Это тоже подлинно хорошо.»)
Рубеж веков
- Гамсун К. Пан. (I, 287: «К. Гамсуна я не советую, хотя, конечно, то место, где этот лодырь, «Пан», получает в письме зеленое перо и слушает пустыню большого города, — стоит дорого».)
- Гарраден, Беатрис. «Корабли, проходящие ночью» (пер. с англ. А.Д. Линдегрен, СПб.; М., 1904) (I, 287).
- Золя, Э. (I, 266, скорее -)
- Франс, А. (I, 266, скорее -)
ХХ век.
- Брэдбери Р. 451 градус по Фаренгейту (III, 8? Ссылка неточная, но Гай Монтэг действительно в метро читает Евангелие)
- Гарт Б. (I, 287: «совершенно чудесные рассказы <в оригинале>»)
- Киплинг Р. (в оригинале: I, 287)
- Лондон Дж. (I, 267:«для человека некоторые рассказы Д.Лондона нужнее и драгоценее 2-й ч. Фауста» )
- Метерлинк М. (I, 287: «интересны некоторые драмы Метерлинка»)
- Роллан Р. Жан-Кристоф (I, 322).
Философия
- Сковорода Г.
- Ницше Ф. Рождение трагедии из духа музыки (I, 267, 287)
Специальную литературу о славянофилах не перечисляю.
Богословие
- Силуан Афонский (?, III, 81)
Экклезиология
- Küng H. The council, reform and reunion. N.Y.: Sheed&Ward, 1961. {Критический разбор этой книги во 2-м приложении к работе «Славянофильство и Церковь»}
- Булгаков С. Н., прот. Очерки учения о Церкви (Первое издание: Путь. 1925. № 1; 1926. № 2, 4; 1929. № 15, 16.). (III, 181)
- Зуммер В., прот. Экклезиология Римской Церкви по определениям 1-го и
2-го Ватиканских Соборов. Московская духовная академия: Сектор заочного обучения,
1968. Машинопись.- Хомяков А. С. Очень важен, отдельные работы не перечисляю.
История Русской церкви и богословия в России
- Бердяев Н. А. А.С. Хомяков (III, 188)
- Зеньковский В. В., прот. История русской философии. Париж: YMCAPress, 1948.
- Патриарх Сергий и его духовное наследство. Издательство МП, 1947.
- Флоровский Г., прот. Пути русского богословия. Париж: YMCA-Press, 1937.
Богословие
- Булгаков С., прот. Православие. Париж, 1964. (III, 209) \
- Лосский В. Н. Искупление и обожение / / Журнал Московской Патриархии. 1967. №9. {Указывал, что Хомяков повлиял на Лосского}
- Лосский В. Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви / / Богословские
труды. М., 1972.- Лосский В. Н. Спор о Софии: «Докладная записка» прот. С. Булгакова и смысл Указа Московской Патриархии. Париж, 1936. С. 81.
- Флоренский П., свящ. Очень важен для С. И. Фуделя, список произведений не прилагаю.
Изобразительное искусство
Музыка
- »Дунайские волны»
Слово есть семя.
Но тогда тем более важно и ответственно то, какие семена ты берешь.
С. И. Фудель.
Письмо Николаю Сергеевичу, 18.2.1949
Я подумал: а не сделать ли комментированный список книг и художественных произведений, которые Фудель читал и так или иначе отметил?
Я готов обновлять этот пост, чтобы информация была в одном месте.
Русская литература
XIX век — 1
- Жуковский В.А. (I, 287)
- XIX век — 2
- Даль (?) (I, 287)
- Достоевский Ф. М. Проще указать на «Наследство Достоевского»
- Кольцов (?) (I, 287)
- Лермонтов М. Ю. (I, 287)
- Майков (I, 266, отр. оц.)
- Мельников-Печерский П. И. (I, 287)
- Полежаев А. И. (I, 287),
- Толстой Л. Н. (I, 287: «Казаки», рассказы); «Смерть Ивана Ильича» (I, 350: »<древние> верили в Бога, в некую личную надмирную силу — в этом объяснение того достоинства и спокойствия, с которым они умирали.
Мы можем опытно знать безмерно больше, чем они, и в то же время мы можем не знать и того немногого, что они знали. В этом последнем случае мы «оглушаемся» заботами до потери чувства жизни и кончаем «Смертью Ивана Ильича»») - Тютчев Ф. И. (I, 266 +! оц., 287)
Рубеж XIX-XX веков
- Бальмонт (I, 268: «Его форма безупречна, но кому он нужен?»)
- Блок А. Очень важный поэт для С. И. Фуделя.
- Есенин С. (I, 287)
- Куприн. Суламифь (I, 288: «Суламифь» Куприна более нужна для души <чем русские переводы Данте>.)
- Чехов А. П. (I, 287)
Зарубежная литература
Античная литература
- Эсхил (I, 267)
- Софокл (I, 267, 288)
- Еврипид (I, 288) —
- Аристофан (I, 288)
- Марк Аврелий (I, 288)
Возрождение
- Данте (I, 288: «Возможно, что прекрасен Данте, но русские переводы темные» — перевода М.Лозинского еще не было.)
- Шекспир У. (I, 288: Вот для меня Шекспир был почти пустой звук, пока я не прочел в «Хронике
Генриха IV» сцену смерти Фальстафа. Найди, прочитай ее)
XVIII век
- Гёте И. В. Фауст. (I, 267, 288: «А вот Гете и Фауст так и остались для меня мертвым камнем. Живая душа не нуждается в этом»)
XIX век
- Гейне Г. (в подлиннике?: I, 287)
- Лонгфелло Г. У. (I, 287: «Это тоже подлинно хорошо.»)
Рубеж веков
- Гамсун К. Пан. (I, 287: «К. Гамсуна я не советую, хотя, конечно, то место, где этот лодырь, «Пан», получает в письме зеленое перо и слушает пустыню большого города, — стоит дорого».)
- Гарраден, Беатрис. «Корабли, проходящие ночью» (пер. с англ. А.Д. Линдегрен, СПб.; М., 1904) (I, 287).
- Золя, Э. (I, 266, скорее -)
- Франс, А. (I, 266, скорее -)
ХХ век.
- Брэдбери Р. 451 градус по Фаренгейту (III, 8? Ссылка неточная, но Гай Монтэг действительно в метро читает Евангелие)
- Гарт Б. (I, 287: «совершенно чудесные рассказы <в оригинале>»)
- Киплинг Р. (в оригинале: I, 287)
- Лондон Дж. (I, 267:«для человека некоторые рассказы Д.Лондона нужнее и драгоценее 2-й ч. Фауста» )
- Метерлинк М. (I, 287: «интересны некоторые драмы Метерлинка»)
- Роллан Р. Жан-Кристоф (I, 322).
Философия
- Сковорода Г.
- Ницше Ф. Рождение трагедии из духа музыки (I, 267, 287)
Специальную литературу о славянофилах не перечисляю.
Богословие
-
-
-
- Силуан Афонский (?, III, 81)
-
-
Экклезиология
- Küng H. The council, reform and reunion. N.Y.: Sheed&Ward, 1961. {Критический разбор этой книги во 2-м приложении к работе «Славянофильство и Церковь»}
- Булгаков С. Н., прот. Очерки учения о Церкви (Первое издание: Путь. 1925. № 1; 1926. № 2, 4; 1929. № 15, 16.). (III, 181)
- Зуммер В., прот. Экклезиология Римской Церкви по определениям 1-го и
2-го Ватиканских Соборов. Московская духовная академия: Сектор заочного обучения,
1968. Машинопись. - Хомяков А. С. Очень важен, отдельные работы не перечисляю.
История Русской церкви и богословия в России
- Бердяев Н. А. А.С. Хомяков (III, 188)
- Зеньковский В. В., прот. История русской философии. Париж: YMCAPress, 1948.
- Патриарх Сергий и его духовное наследство. Издательство МП, 1947.
- Флоровский Г., прот. Пути русского богословия. Париж: YMCA-Press, 1937.
Богословие
- Булгаков С., прот. Православие. Париж, 1964. (III, 209) \
- Лосский В. Н. Искупление и обожение / / Журнал Московской Патриархии. 1967. №9. {Указывал, что Хомяков повлиял на Лосского}
- Лосский В. Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви / / Богословские
труды. М., 1972. - Лосский В. Н. Спор о Софии: «Докладная записка» прот. С. Булгакова и смысл Указа Московской Патриархии. Париж, 1936. С. 81.
- Флоренский П., свящ. Очень важен для С. И. Фуделя, список произведений не прилагаю.
Изобразительное искусство
Музыка
-
- »Дунайские волны»

Цитата: Надежда от 16.04.2022, 23:04А я вот только что нашла в письмах Фуделя одну фразу, и вспомнила про эту запись…
Я недавно осознал, в какой громадной степени я обязан духовно книгам таких людей, как Ибсен и Блок, Гауптман и Лесков, Достоевский и Шекспир.
Это из письма сыну, 17 сентября 1951 года…
А я вот только что нашла в письмах Фуделя одну фразу, и вспомнила про эту запись…
Я недавно осознал, в какой громадной степени я обязан духовно книгам таких людей, как Ибсен и Блок, Гауптман и Лесков, Достоевский и Шекспир.
Это из письма сыну, 17 сентября 1951 года…

Цитата: Надежда от 21.04.2022, 15:57А.И. Герцен «Былое и думы».
Из письма сыну от 9 марта 1952 г. (Усмань):
Я рад, что ты оценил Герцена. Для меня «Былое и думы» это «Живые души», настолько живые, что мне кажется, что автора их я когда-то встречал в детстве, когда меня водили гулять по арбатским переулкам. Мне бы хотелось написать о нем книгу, такую же горячую и грустную, как его «Думы».
Это в противоположность «Мертвым душам» Гоголя:
Признаюсь, что я до того не люблю «Мертвые души», что никогда не мог заставить себя прочесть их целиком.
(Из письма сыну от 20 февраля 1952 г.)
В «Былом и думах» Сергей Иосифович, в частности, советует обратить внимание на портреты Хомякова и Чаадаева.
А.И. Герцен «Былое и думы».
Из письма сыну от 9 марта 1952 г. (Усмань):
Я рад, что ты оценил Герцена. Для меня «Былое и думы» это «Живые души», настолько живые, что мне кажется, что автора их я когда-то встречал в детстве, когда меня водили гулять по арбатским переулкам. Мне бы хотелось написать о нем книгу, такую же горячую и грустную, как его «Думы».
Это в противоположность «Мертвым душам» Гоголя:
Признаюсь, что я до того не люблю «Мертвые души», что никогда не мог заставить себя прочесть их целиком.
(Из письма сыну от 20 февраля 1952 г.)
В «Былом и думах» Сергей Иосифович, в частности, советует обратить внимание на портреты Хомякова и Чаадаева.

Цитата: Надежда от 09.05.2022, 20:00Нашла портрет Хомякова в «Былом и думах», так понравившийся Сергею Иосифовичу:
…Ильей Муромцем, разившим всех, со стороны православия и славянизма, был Алексей Степанович Хомяков… Ум сильный, подвижный, богатый средствами и неразборчивый на них, богатый памятью и быстрым соображением, он горячо и неутомимо проспорил всю свою жизнь. Боец без устали и отдыха, он бил и колол, нападал и преследовал, осыпал остротами и цитатами, пугал и заводил в лес, откуда без молитвы выйти нельзя, – словом, кого за убеждение – убеждение прочь, кого за логику – логика прочь.
Хомяков был действительно опасный противник; закалившийся старый бретер диалектики, он пользовался малейшим рассеянием, малейшей уступкой. Необыкновенно даровитый человек, обладавший страшной эрудицией, он, как средневековые рыцари, караулившие богородицу, спал вооруженный. Во всякое время дня и ночи он был готов на запутаннейший спор и употреблял для торжества своего славянского воззрения все на свете – от казуистики византийских богословов до тонкостей изворотливого легиста. Возражения его, часто мнимые, всегда ослепляли и сбивали с толку.
Хомяков знал очень хорошо свою силу и играл ею; забрасывал словами, запугивал ученостью, надо всем издевался, заставлял человека смеяться над собственными верованиями и убеждениями, оставляя его в сомнении, есть ли у него у самого что-нибудь заветное. Он мастерски ловил и мучил на диалектической жаровне остановившихся на полдороге, пугал робких, приводил в отчаяние дилетантов и при всем этом смеялся, как казалось , от души. Я говорю, «как казалось», потому что в несколько восточных чертах его выражалось что-то затаенное и какое-то азиатское простодушное лукавство вместе с русским себе на уме. Он вообще больше сбивал, чем убеждал.
Философские споры его состояли в том, что он отвергал возможность разумом дойти до истины; он разуму давал одну формальную способность – способность развивать зародыши, или зерна, иначе получаемые, относительно готовые (то есть даваемые откровением, получаемые верой). Если же разум оставить на самого себя, то бродя в пустоте и строя категорию за категорией, он может обличить свои законы, но никогда не дойдет ни до понятия о духе, ни до понятия о бессмертии и проч. На этом Хомяков бил наголову людей, остановившихся между религией и наукой. Как они ни бились в формах гегелевской методы, какие ни делали построения, Хомяков шел с ними шаг в шаг и под конец дул на карточный дом логических формул или подставлял ногу и заставлял их падать в «материализм», от которого они стыдливо отрекались, или в «атеизм», которого они просто боялись. Хомяков торжествовал!
Присутствуя несколько раз при его спорах, я заметил эту уловку, и в первый раз, когда мне самому пришлось помериться с ним, я его сам завлек к этим выводам. Хомяков щурил свой косой глаз, потряхивал черными как смоль кудрями и вперед улыбался.
– Знаете ли что, – сказал он вдруг, как бы удивляясь сам новой мысли, – не только одним разумом нельзя дойти до разумного духа, развивающегося в природе, но не дойдешь до того, чтобы понять природу иначе, как простое, беспрерывное брожение, не имеющее цели, и которое может и продолжаться, и остановиться. А если это так, то вы не докажете и того, что история не оборвется завтра, не погибнет с родом человеческим, с планетой.
– Я вам и не говорил, – ответил я ему, – что я берусь это доказывать, – я очень хорошо знал, что это невозможно.
– Как? – сказал Хомяков, несколько удивленный. – Вы можете принимать эти страшные результаты свирепейшей имманенции , и в вашей душе ничего не возмущается?
– Могу, потому что выводы разума независимы от того, хочу я их или нет.
– Ну, вы, по крайней мере, последовательны; однако как человеку надобно свихнуть себе душу, чтоб примириться с этими печальными выводами вашей науки и привыкнуть к ним!.. (А.И. Герцен «Былое и думы», глава XXX «Не наши»)
Нашла портрет Хомякова в «Былом и думах», так понравившийся Сергею Иосифовичу:
…Ильей Муромцем, разившим всех, со стороны православия и славянизма, был Алексей Степанович Хомяков… Ум сильный, подвижный, богатый средствами и неразборчивый на них, богатый памятью и быстрым соображением, он горячо и неутомимо проспорил всю свою жизнь. Боец без устали и отдыха, он бил и колол, нападал и преследовал, осыпал остротами и цитатами, пугал и заводил в лес, откуда без молитвы выйти нельзя, – словом, кого за убеждение – убеждение прочь, кого за логику – логика прочь.
Хомяков был действительно опасный противник; закалившийся старый бретер диалектики, он пользовался малейшим рассеянием, малейшей уступкой. Необыкновенно даровитый человек, обладавший страшной эрудицией, он, как средневековые рыцари, караулившие богородицу, спал вооруженный. Во всякое время дня и ночи он был готов на запутаннейший спор и употреблял для торжества своего славянского воззрения все на свете – от казуистики византийских богословов до тонкостей изворотливого легиста. Возражения его, часто мнимые, всегда ослепляли и сбивали с толку.
Хомяков знал очень хорошо свою силу и играл ею; забрасывал словами, запугивал ученостью, надо всем издевался, заставлял человека смеяться над собственными верованиями и убеждениями, оставляя его в сомнении, есть ли у него у самого что-нибудь заветное. Он мастерски ловил и мучил на диалектической жаровне остановившихся на полдороге, пугал робких, приводил в отчаяние дилетантов и при всем этом смеялся, как казалось , от души. Я говорю, «как казалось», потому что в несколько восточных чертах его выражалось что-то затаенное и какое-то азиатское простодушное лукавство вместе с русским себе на уме. Он вообще больше сбивал, чем убеждал.
Философские споры его состояли в том, что он отвергал возможность разумом дойти до истины; он разуму давал одну формальную способность – способность развивать зародыши, или зерна, иначе получаемые, относительно готовые (то есть даваемые откровением, получаемые верой). Если же разум оставить на самого себя, то бродя в пустоте и строя категорию за категорией, он может обличить свои законы, но никогда не дойдет ни до понятия о духе, ни до понятия о бессмертии и проч. На этом Хомяков бил наголову людей, остановившихся между религией и наукой. Как они ни бились в формах гегелевской методы, какие ни делали построения, Хомяков шел с ними шаг в шаг и под конец дул на карточный дом логических формул или подставлял ногу и заставлял их падать в «материализм», от которого они стыдливо отрекались, или в «атеизм», которого они просто боялись. Хомяков торжествовал!
Присутствуя несколько раз при его спорах, я заметил эту уловку, и в первый раз, когда мне самому пришлось помериться с ним, я его сам завлек к этим выводам. Хомяков щурил свой косой глаз, потряхивал черными как смоль кудрями и вперед улыбался.
– Знаете ли что, – сказал он вдруг, как бы удивляясь сам новой мысли, – не только одним разумом нельзя дойти до разумного духа, развивающегося в природе, но не дойдешь до того, чтобы понять природу иначе, как простое, беспрерывное брожение, не имеющее цели, и которое может и продолжаться, и остановиться. А если это так, то вы не докажете и того, что история не оборвется завтра, не погибнет с родом человеческим, с планетой.
– Я вам и не говорил, – ответил я ему, – что я берусь это доказывать, – я очень хорошо знал, что это невозможно.
– Как? – сказал Хомяков, несколько удивленный. – Вы можете принимать эти страшные результаты свирепейшей имманенции , и в вашей душе ничего не возмущается?
– Могу, потому что выводы разума независимы от того, хочу я их или нет.
– Ну, вы, по крайней мере, последовательны; однако как человеку надобно свихнуть себе душу, чтоб примириться с этими печальными выводами вашей науки и привыкнуть к ним!.. (А.И. Герцен «Былое и думы», глава XXX «Не наши»)