Надежда Александровна Самочатова
Доклад на конференции «Фуделевские чтения» 13 марта 2020 г.
Вступление
Досточтимые отцы, уважаемые участники конференции, братья и сестры!
Мой доклад посвящен жизни и подвигу монахини Марии (Скобцовой). Сразу может возникнуть вопрос: как победа в войне связана с жизнью монахини Марии? Сразу нужно сказать, что она была не похожа на монахиню, какой ее обычно себе представляют. Даже ее современники и друзья так считали. Но она была канонизирована как современная праведница, причислена к лику святых в 2004 г. по инициативе архиепископа Гавриила, управляющего Архиепископией православных русских церквей в Западной Европе.
Почему мне хотелось бы рассказать о ее жизни на конференции, посвященной победе в Великой отечественной войне? Хотелось увидеть, как войну переживали верующие христиане. Христианин, вообще говоря, это воин, который призван побеждать зло, но определенным образом.
В чем эта война христианства со злом заключается? Как она ведется? Думаю, что в жизни матери Марии этот ответ был. Мать Мария после революции оказалась в эмиграции и начало войны встретила во Франции. Она принимала активное участие в движении французского Сопротивления и в 1945 году погибла в концентрационном лагере.
Биография
Елизавета Юрьевна Пиленко родилась в 1891 году в Риге в дворянской семье. Получила очень хорошее образование в Петербурге. Она была очень одаренной, хорошо рисовала, писала стихи. Знакома была с кругом мыслителей и поэтов того времени, посещала «Башню» Вячеслава Иванова, дружила с Блоком. Нужно упомянуть, что круг ее знакомств был очень разнообразным. Например, она с юных лет переписывалась и дружила с обер-прокурором священного синода Константином Победоносцевым. После революции вступила в партию эсеров по убеждению, что необходимо переустраивать жизнь России и добиваться социальной справедливости.
После переезда в Анапу она была избрана помощником главы города по образованию и здравоохранению, а после его отставки заняла пост главы города. Она имела твердый и решительный характер, была женщиной энергичной и волевой. Только эти качества помогли ей исполнять ее обязанности в такие трудные, «разбойничьи» времена. После захвата города большевиками ей пришлось лавировать между разными политическими группами, а чуть позже ее арестовали белые и собирались судить за сотрудничество с большевиками. Ей грозил расстрел и только усердными стараниями друзей ей удалось избежать этой участи.
Елизавета Юрьевна дважды была замужем, у нее было трое детей. В 1921 году она со вторым мужем покинула Россию. Жизнь эмигрантов была очень трудной. Никакой профессии, которой можно было бы зарабатывать на жизнь, у них с мужем не было (Юрий Скобцов был главой русского казачества). Он устроился работать шофером, а Елизавета Юрьевна, несмотря на слабое зрение (она всю жизнь носила очки), пыталась выполнять на заказ вышивки. В 1926 году умерла от менингита в Парижской больнице младшая дочь Елизаветы Юрьевны Настя, а через 10 лет, вернувшись в Россию, скоропостижно скончалась при неизвестных обстоятельствах старшая дочь Гаяна.
Еще в России в период тяжелых революционных потрясений Елизавета Юрьевна переосмысливает свою веру в Бога. Она прошла долгий путь через скорби и лишения, и к 1927 году в ее жизни произошел поворот, поворот к церкви. Оказавшись в среде верующих христиан-эмигрантов, она заочно закончила недавно открывшийся Парижский Свято-Сергиевский богословский институт и включилась в жизнь Русского студенческого христианского движения, идеологами которого были известные мыслители и богословы: прот. Сергий Булгаков, Николай Бердяев, Георгий Федотов, Георгий Флоровский (впоследствии протоиерей), прот. Сергий Четвериков и другие. Движение ставило своей задачей возрождение жизни русской церкви. В среде эмигрантов многие тянулись к вере и церкви, но часто понимали церковную жизнь, как обряд, часть русской культуры, которую нужно сохранять.
Елизавета Скобцова, напротив, ощутила потребность связать с Церковью всю свою жизнь, посвятить ее служению Богу и людям. Как служить Богу, служа людям, подсказывала сама жизнь: в эмиграции оказалось много людей отчаявшихся, находившихся на грани сумасшествия, одиноких, потерявших смысл жизни и средства к существованию.
Елизавета Юрьевна ездила по разным городам Франции с лекциями, встречалась с русскими эмигрантскими общинами. Это были не просто лекции, а фактически проповедь. Быстро стало понятно, что призывая людей войти в полноту церковной жизни, нужно оказывать им и деятельную помощь.
Члены РСХД ездили по домам умалишенных и составляли списки «выздоравливающих», тех, кому некуда было податься после выписки и окончания лечения в психиатрической клинике. То же и с туберкулезными больными. Был устроен санаторий для выздоравливающих. В Париже была открыта столовая, где за очень небольшую плату можно было получить горячий обед. К этому времени (в 1931 году) Елизавета Юрьевна приняла монашеский постриг с именем Мария в честь Марии Египетской, который означал для нее не уход в монастырь, а всецелое посвящение себя Богу для служения людям в миру. И она отдалась целиком этому служению. Многое она делала своими руками. Арендовала здание для организации общежития для одиноких женщин. Сама там всё отмывала, в старом гараже была устроена церковь, и мать Мария сама писала иконы, вышивала облачение. Сама ходила на рынок к тому времени, когда можно было бесплатно или за бесценок собрать непроданные продукты, сама из этих продуктов варила обед на несколько десятков человек. Кроме этого, она принимала людей, которые потоком шли к ней поговорить, поделиться своим горем, спросить совета. Двери ее каморки в женском общежитии, где она жила, не закрывались.
Она, конечно, была не одна. Вместе с ней в организации этих проектов участвовали несколько других членов движения, человек 7 — 8. Одним из них был ее сын Юрий. Это было, по их воспоминаниям, малое единодушное братство.
Один из этих братьев, Константин Мочульский, оставил воспоминания о матери Марии, которую он кстати, называл просто «мать», настолько она окружала всех материнской заботой и настолько в ней раскрывалось как бы вселенское материнство.
«Комната, в которой живет мать Мария — под лестницей, между кухней и прихожей. В ней большой стол, заваленный книгами, рукописями, письмами, счетами и множеством самых неожиданных предметов. На нем стоит корзинка с разноцветными мотками шерсти, “боль” с недопитым холодным чаем. В углу — темная икона. На стене над диваном — большой портрет Гаяны. Книжные полки, плакаты, старое кресло с вылезающей мочалкой. Комната не отапливается. Дверь всегда открыта. Иногда мать не выдерживает, запирает дверь на ключ, падает в кресло и говорит: “Больше не могу так, ничего не соображаю, устала, устала. Сегодня было около 40 человек и каждый со своим горем, со своей нуждой. Не могу же я их прогнать”. Но запирание на ключ не помогает. Начинается непрерывный стук в дверь. Мать отворяет и говорит мне: “Видите, так и живу”»1.
Деятельность во время войны и оккупации
В 1939 году началась Вторая мировая война. Франция была оккупирована. В Париже началось преследование евреев, а с началом движения Сопротивления — участников движения. К заботам «Православного дела» — так называлась созданная м. Марией организация помощи нуждающимся — прибавилась еще одна. Сначала в общежитии на ул. Лурмель мать Мария и служащий в домовой церкви священник Дмитрий Клепинин укрывали от преследования евреев. Собирали посылки в организованный на территории Франции концентрационный лагерь Компьень. Начиная с лета 1942 года, после указа об обязательном ношении евреями нашивки — желтой шестиконечной звезды, мать Мария и Комитет помощи решились на рискованный шаг: выдавать евреям свидетельства о крещении. Мать Мария написала стихотворение в ответ на это распоряжение нацистов:
Два треугольника, звезда,
Щит праотца, Царя Давида, —
Избрание, а не обида,
великий путь, а не беда…
<….>
Пускай же те, на ком печать,
Печать звезды шестиугольной,
Научатся душою вольной
На знак неволи отвечать.
Когда вышел приказ о ношении желтой звезды, м. Мария сказала: «Нет еврейского вопроса, есть христианский вопрос. Неужели непонятно, что борьба идет против христианства? Если бы мы все были настоящие христиане, мы бы все надели звезды. Теперь наступило время исповедничества. Большинство соблазнится, но Спаситель сказал: Не бойся, малое стадо».
Арест
«Православное дело» не могло остаться незамеченным. В 1943 году мать Марию, ее сына и священника Дмитрия Клепинина, а также других участников «Православного дела» и Сопротивления арестовали.
Отца Димитрия допрашивали в течение четырех часов, условием его освобождения был отказ от помощи евреям. «А этого еврея вы знаете?» — отец Димитрий показал на свой наперсный крест с изображением распятого Христа. Его сильно ударили по лицу… Этим ответом он вынес себе смертный приговор.
Когда арестовывали м. Марию, гестаповец Хофман, знавший русский язык и наблюдавший за сценой прощания матери Марии с ее родной престарелой матерью, грубо крикнул Софье Борисовне: «Вы дурно воспитали свою дочь, она только жидам помогает!» Софья Борисовна ему кротко возразила: «Моя дочь настоящая христианка, и для нее нет ни эллина, ни иудея. А есть несчастный человек. Если бы и вам грозила беда, то и вам помогла бы»… Мать Мария улыбнулась и сказала: «Пожалуй, помогла бы».
В заключении мать Мария и ее сотрудники не теряли присутствия духа. Лучшим свидетельством этому являются письма ее сына отцу и бабушке. После случайного свидания в лагере Компьень с матерью он писал на волю:
«Мои самые родные! Христос Воскресе!<..> Вы уже, наверное, знаете, что я виделся с Мусенькой. В ночь 27 апреля маму отправили в Германию, она была в замечательном состоянии духа и сказала мне, что мы должны верить в ее выносливость и вообще не волноваться за нее, каждый день мы поминаем ее на проскомидии (и вас тоже). Мы каждый день служим литургию и причащаемся»2.
Отец Дмитрий служил в лагере каждый день литургию, а Юра писал, что готовится к священству: «Надо уметь и стараться познать волю Божию, ведь это меня всю жизнь влекло, и, в конце концов, только это и интересовало, но завершалось парижской жизнью и иллюзиями на “что-то лучшее”, как будто может быть что-то лучшее».
Гибель о. Димитрия Клепинина и Юрия Скобцова
В январе 1944 их отправили в лагерь Дора-Миттельбау3, где на подземных заводах изготовлялись ракеты и самолеты. Условия работы были тяжелейшие, непосильный труд, грязь и минимальное питание приводили к повальной смертности; ежедневно в крематории Бухенвальда сжигалось до ста трупов. Юра почти сразу заболел фурункулезом, через несколько дней он скончался в так называемом медпункте. В своем последнем письме, перед отправкой в Германию, Юра Скобцов напишет: «Я абсолютно спокоен, даже немного горд разделить мамину участь. Обещаю Вам с достоинством все перенести. Все равно, рано или поздно мы все будем вместе. Абсолютно честно говоря, я ничего больше не боюсь: главное мое беспокойство — это Вы, чтобы мне было совсем хорошо, я хочу уехать с сознанием, что Вы спокойны, что на Вас пребывает тот мир, которого никакие силы у нас отнять не смогут. Прошу всех. Если кого чем-либо обидел, простить меня. Христос с Вами!»4.
Отец Димитрий довольно скоро умер от плеврита.
Федор Тимофеевич Пьянов, секретарь РСХД, участник «Православного дела» вспоминал:
«Мы провели вместе около года в лагере Компьень. Без преувеличения скажу, что год, проведенный с ним, для меня была милость Божия, я не жалею этого года, а только благодарен судьбе. Отец Дмитрий, мать Мария, Фондаминский, Юра Скобцов и другие — погибли, как мученики за Веру в Бога, за то, что они отдавали себя, свои души другим людям. В том-то и бессмыслица в этом мире, что люди отдают свою жизнь за отвлеченные идеи, иллюзорные призраки, деньги, богатство, а не отдают ее Живому Богу. Церковь в этом мире существует и будет существовать, ибо она живет Кровью Праведника Христа и Кровью Его последователей — мучеников. В нынешнюю безрелигиозную, крайне дехристианизированную эпоху как раз Церковь и оживляется»5.
Мать Мария в лагере
Узницы жили согласно жесткому распорядку. В 4 утра — подъем. Позже — завтрак, состоящий из половины стакана холодного кофе без хлеба. Затем — перекличка, которая длилась два — три часа вне зависимости от погоды. Более того, зимой проверки намеренно продлевались. После этого заключенные отправлялись на работу, которая длилась 12 — 14 часов с перерывом на обед, который состоял из 0,5 литра воды с брюквой или картофельными очистками. После работы — новая перекличка, в завершении которой выдавали кофе и 200 гр. хлеба.
Мать Мария и в лагере целиком посвятила себя нуждам заключенных. Несмотря на окружавший ее ужас, она находила слова утешения для других, сохраняла веселость, шутила и никогда не жаловалась. В бараке ей удалось устраивать настоящие дискуссии, окружив себя самыми разными по возрасту и вере людьми. Она помогала восстановить утраченные душевные силы, читала им наизусть отрывки из Евангелия и Посланий.
Кроме того, она посещала другие бараки и особенно 31-й блок, где помещались русские узницы из СССР.
Вышивка на косынке
У ее солагерницы Розанны Ласкру, которая после освобождения жила в Париже, долгое время хранилась вышивка м. Марии. Сюжет ее был навеян знаменитым старинным гобеленом из Байё, изображавшим сражение между норманнами во главе с Вильгельмом Завоевателем и англичанами при Гастингсе в 1066 году. Вышивка матери Марии представляет собой лагерную косынку, по краям которой стебельчатым швом вместе с текстом изображен средневековый рыцарский бой. «Она вышивала во время перекличек… почти не глядя, без рисунка “киевским” швом»6. Нитки, иглу, краски с риском для жизни помогли достать соузницы. Текст на платке был предложен Розанной Ласкру и написан на старом английском языке. Это своего рода зашифрованноее послание связано со скорой победой. Выбор сюжета символичен. Он имел аналогию с происходящими событиями на фронте, выражал надежду на победу над фашистской Германией.
Ожидание смерти
Мать Мария занемогла, жаловалась на печень, слегла, потом заболела дизентерией. Надеясь на диету, не ела, теряла силы. К концу войны содержание в лагере становилось все невыносимей. Больных отправили как бы для выздоровления в санаторий, а на самом деле в другой лагерь, умирать. Филиал Равенсбрюка, Югендлагерь, состоявший из пяти бараков, находился в километре от основного лагеря. В Югендлагере не было ни кроватей (спали на мокрых мешках с соломой), ни печей, ни уборных, суточный рацион был минимален. Медицинская помощь вообще не оказывалась. Отправка в этот филиал была равнозначна подписанию смертного приговора: в нем люди умирали не только естественной смертью, их умерщвляли в газовой камере. К удивлению знакомых, мать Мария выжила и через 5 недель ее вернули в Равенсбрюк.
Перед эсесовскими врачами заключенные должны были шагать бодрым шагом. Ослабевшим и больным пощады не было. Некоторое время мать Марию удавалось прятать под кроватями, но настал и ее час. К концу марта она уже не могла ходить, а только ползала, и 30 марта после очередной «селекции» ее повторно вывезли в Югендлагерь. За февраль и март 1945 года здесь погибло свыше семи тысяч человек.
31 марта 1945 года мать Мария была казнена в газовой камере. Так, не дожив до окончания войны двух месяцев, мать Мария закончила свой земной путь в печах Равенсбрюка.
Заключение
Вот образ противостояния злу. Это противостояние, сопротивление злу — в любви. В любви Христовой, все раздающей без остатка, раздающей себя самое. Для матери Марии и ее собратьев это означало разделить со Христом и жизнь и смерть — она знала, на что шла. Ее трудно назвать жертвой, так как этот конец был продолжением выбранного ею пути. Собственная смерть перестает восприниматься как конец всему, а видится как переход, Пасха к полноте жизни со Христом.
Источники
- Кривошеина К.И. Мать Мария (Скобцова). Святая наших дней. М.: Эксмо, 2015.
- Интернет-сайт о матери Марии (Скобцовой), URL: http://mere-marie.com/
- Монахиня Мария. Православное дело // Новый Град. 1935. № 10. С. 111-115.
Примечания:
- Мочульский К. Монахиня Мария Скобцова // Третий час. Нью-Йорк. 1946. № 1. С. 64—73. ↩
- Мочульский К. Воспоминания «Мать Мария», цит. по Кривошеина К.И., Мать Мария (Скобцова). Святая наших дней. М.: Эксмо, 2015. С. 344. ↩
- Концентрационный лагерь — филиал Бухенвальда. ↩
- Там же. С. 347. ↩
- Из воспоминания Ф.Т. Пьянова, цит. по Кривошеина К.И. Мать Мария (Скобцова). Святая наших дней. М.: Эксмо, 2015. С. 554—555. ↩
- Из воспоминаний соузниц матери Марии, цит. по Кривошеина К.И. Мать Мария (Скобцова). Святая наших дней. М.: Эксмо, 2015. С. 349—350. ↩